Николай Клюев «Поэту Сергею Есенину»


Сергей Есенин и Николай Клюев

 

Первая публикация этого стихотворения была в сборнике «Скифы» в 1917 г. в составе цикла «Земля и Железо» с посвящением: «Прекраснейшему из сынов крещёного царства крестьянину Рязанской губернии поэту Сергею Есенину».

 

 

 

 

 

 

 

ПОЭТУ СЕРГЕЮ ЕСЕНИНУ

1

Оттого в глазах моих просинь,
Что я сын Великих озёр.
Точит сизую киноварь осень
На родной беломорский простор.

На закате плещут тюлени,
Загляделся в озеро чум…
Златороги мои олени —
Табуны напевов и дум.

Потянуло душу, как гуся,
В голубой, полуденный край; 
Там Микола и Светлый Исусе
Уготовят пшеничный рай!

Прихожу. Вижу избы-горы,
На водах стальные киты…
Я запел про синие боры,
Про Сосновый Звон и скиты.

Мне ученые люди сказали:
«К чему святые слова?
Укоротьте поддевку до талии
И обузьте у ней рукава!»

Я заплакал Братскими Песнями,
Порешили: «В рифме не смел!»
Зажурчал я ручьями полесными
И Лесные Были пропел.

В поучение дали мне Игоря
Северянина пудреный том, —
Сердце поняло: заживо выгорят
Те, кто смерти задет крылом.

Лихолетья часы железные
Возвестили войны пожар, —
И Мирские Думы болезные
Я принёс Отчизне, как дар.

Рассказал, как еловые куколи
Осеняют солдатскую мать;
И бумажные дятлы загукали:
«Не поэт он, а буквенный тать!

Русь Христа променяла на Платовых,
Рай мужицкий — ребяческий бред»…
Но с Рязанских полей Коловратовых
Вдруг забрезжил конопляный свет.

Ждали хама, глупца непотребного,
В спинжаке, с кулаками в арбуз, —
Даль повыслала отрока вербного,
С голоском слаще девичьих бус.

Он поведал про сумерки карие,
Про стога, про отжиночный сноп;
Зашипели газеты: «Татария!
И Есенин — поэт-юдофоб»!

О, бездушное книжное мелево,
Ворон ты, я же тундровый гусь!
Осеняет Словесное дерево
Избяную, дремучую Русь!

Певчим цветом алмазно заиндевел
Надо мной древословный навес,
И страна моя, Белая Индия,
Преисполнена тайн и чудес!

Жизнь-праматерь заутрени росные
Служит птицам и правды сынам;
Книги-трупы, сердца папиросные —
Ненавистный Творцу фимиам!

 

2

Изба — святилище земли,
С запечной тайною и раем;
По духу росной конопли
Мы сокровенное узнаем.

На грядке веников ряды —
Душа берез зеленоустых…
От звезд до луковой гряды
Все в вещем шепоте и хрустах.

Земля, как старище-рыбак,
Сплетает облачные сети,
Чтоб уловить загробный мрак
Глухонемых тысячелетий.

Провижу я: как в верше сом,
Заплещет мгла в мужицкой длани;
Золотобрёвный Отчий дом
Засолнцевеет на поляне.

Пшеничный колос-исполин
Двор осенит целящей тенью…
Не ты ль, мой брат, жених и сын,
Укажешь путь к преображенью?

В твоих глазах дымок от хат,
Глубинный сон речного ила,
Рязанский, маковый закат —
Твои певучие чернила.

Изба — питательница слов
Тебя взрастила не напрасно:
Для русских сёл и городов
Ты станешь Радуницей красной.

Так не забудь запечный рай,
Где хорошо любить и плакать!
Тебе на путь, на вечный май,
Сплетаю стих — матёрый лапоть.

 

3

У тебя, государь, новое ожерельеце…
Слова убийц Св. Димитрия-царевича.

Ёлушка-сестрица,
Верба-голубица,
Я пришел до вас:
Белый цвет-Сережа,
С Китоврасом схожий,
Разлюбил мой сказ!

Он пришелец дальний,
Серафим опальный,
Руки — свитки крыл.
Как к причастью звоны,
Мамины иконы,
Я его любил.

И в дали предвечной,
Светлый, трехвенечный,
Мной провиден он.
Пусть я не красивый,
Хворый и плешивый,
Но душа, как сон.

Сон живой, павлиний,
Где перловый иней
Запушил окно,
Где в углу, за печью,
Чародейной речью
Шепчется Оно.

Дух ли это Славы,
Город златоглавый,
Савана ли плеск?
Только шире, шире,
Белизна псалтири —
Нестерпимый блеск.

Тяжко, светик, тяжко!
Вся в крови рубашка…
Где ты, Углич мой?..
Жертва Годунова,
Я в глуши еловой
Восприму покой.

Буду в хвойной митре,
Убиенный Митрий,
Почивать, забыт…
Грянет час вселенский,
И Собор Успенский
Сказку приютит.

 

4

Бумажный ад поглотит вас
С чернильным черным сатаною,
И бесы: Буки, Веди, Аз,
Согнут построчников фитою.

До воскрешающей трубы
На вас падут, как кляксы, беды,
И промокательной судьбы
Не избежат бумагоеды.

Заместо славы будет смерть
Их костяною рифмой тешить,
На клякс-папировую жердь
Насадят лавровые плеши.

Построчный пламень во сто крат
Горючей жупела и серы.
Но книжный червь, чернильный ад,
Не для певцов любви и веры.

Не для тебя, мой василёк,
Смола терцин, устава клещи,
Ржаной колдующий восток
Тебе открыл земные вещи:

«Заря-котёнок моет рот,
На сердце теплится лампадка»,
Что мы с тобою не народ —
Одна бумажная нападка.

Мы, как Саул, искать ослиц
Пошли в родные буераки,
И набрели на блеск столиц,
На ад, пылающий во мраке.

И вот, окольною тропой,
Идем с уздой и кличем: сивка!
Поют хрустальною трубой
Во мне хвоя, в тебе наливка —

Тот душегубный варенец,
Что даль рязанская сварила.
Ты — Коловратов кладенец,
Я — бора пасмурная сила.

Таран бумажный нипочём
Для адамантовой кольчуги…
О, только б странствовать вдвоем,
От Соловков и до Калуги.

Через моздокский синь-туман,
На ржанье сивки, скрип косули!..
Но есть полынный, злой дурман
В степном жалеечном Июле.

Он за курганами звенит
И по-русалочьи мурлычет:
«Будь одиноким, как зенит,
Пускай тебя ничто не кличет».

Ты отдалился от меня,
За ковыли, глухие лужи..
По ржанью певчего коня
Душа курганная недужит.

И знаю я, мой горбунок
В сосновой лысине у взморья;
Уж преисподняя из строк
Трепещет хвойного Егорья.

Он возгремит, как божья рать,
Готовя ворогу расплату,
Чтоб в книжном пламени не дать
Сгореть родному Коловрату.

1916-1917

 

_________________

Примечания:

Я запел про синие боры, про Сосновый Звон и скиты… — первая книга стихов Н. Клюева называлась «Сосен перезвон».

Я заплакал Братскими Песнями… — название второй книга стихов Н. Клюева называлась «Братские песни» (1912). 

И Лесные Были пропел. — книга Н. Клюева «Лесные Были».

И Мирские Думы болезные… — книга Н. Клюева «Мирские Думы», опубликованная во время войны (1916).

…страна моя, Белая Индия… — исток этого излюбленного клюевского образа — в фольклорных сказаниях «об индейском царстве», «Индюшке богатой», счастливой стране райского блаженства. «Иконописные миры, — читаем в одной из статей Клюева 1919 года, — где живёт последний трепет серафимский воскрылий… гром слова — былинного, мысленного, моленного, заклинательного, радельного… вот тайные, незримые для гордых взоров вехи, ведущие Россию — в Белую Индию, в страну высочайшего и сейчас немыслимого духовного могущества и духовной культуры». Клюевской Белой Индии близка есенинская Инония, страна райского блаженства, мужицкого благоденствия.

…Ты станешь Радуницей красной… — т.е. народным праздником. «Радуница» — название первой книги Есенина (1916).

Эпиграф — из «Сказания об ибиении царевича Димитрия».

Китоврас — мифическое существо (получеловек-полуконь).

Убиенный Митрий… — поэт сравнивает себя с убитым царевичем.

Мы, как Саул, искать ослиц… — по библейской легенде, Саул в поисках ослиц встретил пророка Самуила и с его помощью стал первым иудейским царём.