Великий русский поэт Николай Алексеевич Некрасов родился 10 декабря 1821 года (по новому стилю) в местечке Немирове, Каменец-Подольской губернии.
Его отец, Алексей Сергеевич, небогатый помещик, служил в то время в армии в чине капитана. Через три года после рождения сына он, выйдя в отставку майором, навсегда поселился в своём родовом ярославском имении Грешневе.
Грешнево находится неподалёку от Волги, на равнине, среди бесконечных полей и лугов. Здесь, в деревне, поэт провёл всё своё детство.
При усадьбе был старый, запущенный сад, обнесённый глухим забором. Мальчик проделал в заборе лазейку и в те часы, когда отца не было дома, зазывал к себе крестьянских детей. Дети врывались в сад и набрасывались на яблоки, груши, смородину, вишни. Но стоило няньке крикнуть: «Барин, барин идёт!» — как они мгновенно исчезали.
Конечно, господскому сыну не дозволялось дружить с детьми крепостных крестьян. Но, улучив удобную минуту, мальчик убегал через ту же лазейку к своим деревенским друзьям, уходил с ними в лес, купался с ними в речке Самарке, делал «грибные набеги».
Барский дом стоял у самой дороги, а дорога была в ту пору многолюдной и бойкой — столбовая ярославско-костромская дорога. Мальчик, выбравшись тайком за ограду усадьбы, знакомился на дороге со всяким рабочим народом — с печниками, малярами, кузнецами, землекопами, плотниками, переходившими из деревни в деревню, из города в город в поисках работы. Ребята жадно слушали рассказы этих бывалых людей.
Няня поэта была крепостная. Она рассказывала ему старинные русские народные сказки, те самые, что в течение многих столетий сказывались в каждой крестьянской семье, каждому крестьянскому ребёнку.
Так народная жизнь и богатая, меткая народная речь стали близки Некрасову с самого раннего детства. И разве мог бы он написать «Коробейников», «Мороз, Красный нос», «Кому на Руси жить хорошо», если бы не провёл всё своё детство в такой близости к родному народу.
Любовь к полям и лесам свое родины, к её весеннему «зелёному шуму» тоже впервые зародилась у него в те ранние детские годы. Некрасов горячо восхищался родной ярославской природой, красотой её зелёных просторов. Впоследствии, вернувшись из заграничной поездки, он отметил в одной из черновых своих рукописей, что природа Грешенева ему милее всех прославленных заморских краёв. И едва ли поэт создал бы свои бессмертные песни о русской природе, если бы не сроднился с нею с первых же лет своей жизни.
Детские воспоминания Некрасова связаны с великой русской рекой Волгой, которой он потом посвятил столько восторженных и нежных стихов. «Благословенная река, кормилица народа!» — говорил он о ней.
Но здесь, на этой «благословенной реке», ему довелось испытать первое глубокое горе. Он бродил по берегу в жаркую пору и вдруг услышал какие-то стоны и вслед за тем увидел бурлаков, которые брели вдоль реки,
«Почти пригнувшись головой
К ногам, обвитым бечевой».
Они стонали от изнурительной, невыносимой тяжёлой работы. Потрясённый, испуганный мальчик долго бежал вслед за ними. Когда они расположились на отдых, он приблизился к их костру. До него донеслись слова: больной, измученный непосильным трудом человек говорил товарищам, что опостылела ему эта невыносимая жизнь, что «кабы к утру умереть, так лучше бы было ещё!».
Слова больного бурлака взволновали Некрасова до слёз:
«О, горько, горько я рыдал,
Когда в то утро я стоял
На берегу родной рки,
И в первый раз её назвал
Рекою рабства и тоски!..»
В этом впечатлительном мальчике рано появилась та «страстность к чужому страданию», которая и сделала его великим поэтом. Бойкий и, казалось бы, беззаботный дворянский ребёнок стал уже в те ранние годы не по-детски задумываться над жестокостями жизни. Рано открылось ему «зрелище бедствий народных», к которому были так нечувствительны многие другие дворянские дети.
По той дороге, которая проходила мимо усадьбы Некрасовых, гнали в Сибирь арестантов, закованных в кандалы. Будущий поэт на всю жизнь запомнил «печальный звон — кандальный звон», раздававшийся на этой «проторенной цепями» дороге.
Ещё одно горе довелось ему видеть «в золотую пору малолетства» — горе в родной семье. Его мать, Елена Андреевна, мечтательная, кроткая женщина, очень страдала в замужестве. Она была человеком высокой культуры, а муж у неё был невежественный, жестокий и грубый. Его излюбленными развлечениями были карты, попойки, псовая охота на зайцев.
С участием относилась мать поэта к принадлежавшим её мужу крестьянам и нередко вступалась за них, когда тот угрожал им расправой. Но попытки обуздать его ярость не всегда удавались ей. Бывали случаи, что при этих попытках муж набрасывался и на неё с кулаками. Можно себе представить, как ненавидел его в такие минуты сын!
Елена Андреевна хорошо знала мировую поэзию и часто пересказывала малолетнему сыну те отрывки из творений великих писателей, которые были доступны его пониманию. Через много лет, уже пожилым человеком, он вспоминал в стихотворении «Мать»:
«И голос твой мне слышался впотьмах,
Исполненный мелодии и ласки,
Которым ты мне сказывала сказки
О рыцарях, монахах, королях.Потом, когда читал я Данте и Шекспира,
Казалось, я встречал знакомые черты:
То образы из их живого мира
В моём уме напечатлела ты».
Кажется, не было другого поэта, который так часто, с такой благоговейной любовью воскрешал бы в своих стихах образ матери. Этот трагический образ увековечен Некрасовым в стихотворениях «Родина», «Мать», «Рыцарь на час», «Баюшки-баю», «Затворница», «Несчастные» и др. Задумываясь в детстве о её печальной судьбе, он уже в те годы научился сочувствовать всем бесправным, угнетённым женщинам.
Особенно горячее сочувствие вызывали в нём крепостные крестьянки:
«Три тяжкие доли имела судьба,
И первая доля: с рабом повенчаться,
Вторая — быть матерью сына раба,
А третья — до гроба рабу покоряться,
И все эти грозные доли легли,
На женщину русской земли».
Некрасов утверждал, что именно страдания матери пробудили в нём протест против угнетения женщины. (См. стихотворения: «Тройка», «В полном разгаре страда деревенская», «Мороз, Красный нос» и др.)
Но читая эти стихотворения Некрасова, мы чувствуем в них не только жалость к страдающим. Характер у него был боевой и настойчивый, совершенно не склонный к беспомощной жалости. Его любовь к угнетённым всегда сочеталась с ненавистью к их угнетателям.
Даже в ребяческих делах и затеях сказывалась сильная воля Некрасова.
Однажды, поздней осенью, случилось ему подстрелить на Печельском озере дикую утку. Озеро у берегов было затянуто льдом. Собака, испугавшись холодной воды, заупрямилась. Десятилетний охотник, забыв обо всём, кинулся в ледяную воду, поплыл за уткой и добыл её.
«Это стоило ему горячки, но от охоты не отвадило»,- писала сестра Некрасова в воспоминаниях о нём.
Семилетним ребёнком, услышав от няни, будто по ночам в саду гуляют черти, он в ту же ночь пошёл в тёмный сад — на единоборство с чертями. Ему было страшно до обморока, но он не вернулся домой, пока не обошёл все кусты и деревья:
«Сошла мне даром эта ночь,
Но если б друг какой иль враг
Засел в кусту и закричал,
Иль даже, спугнутая мной,
Взвилась сова над головой,-
Наверно б мёртвый я упал!»
Настойчивость и храбрость были его главными свойствами. Обучаясь верховой езде, он то и дело падал с лошади, и был такой день, когда он упал восемнадцать раз подряд, но в конце концов добился своего: сделался хорошим наездником. С тех пор, по рассказу его сестры, Некрасов уже не боялся никакой лошади и смело садился на бешенного жеребца.
Добиться своего ценою любого подвига, любого труда стало с детства для Некрасова законом. Но настоящее своё призвание нашёл он не скоро. Много пришлось ему испытать неудач и тревог, прежде чем он вышел на прямую дорогу.
В 1832 году будущий поэт вместе со своим братом Андреем поступил в первый класс ярославской гимназии. Единственное воспоминание, которое осталось в его поэзии от этих гимназических лет, вместилось в эти две стихотворные строчки:
«…Придёшь, бывало, в класс
И знаешь: сечь начнут сейчас».
Отец не хотел платить за обучение сына, ссорился с его учителями. Учителя были плохие, невежественные и требовали только тупой зубрёжки. Естественно, что мальчик не любил своей школы и посещал её с большой неохотой. К счастью, в эти годы он пристрастился к чтению. Читал он что придётся, главным образом тогдашние журналы. Большое впечатление произвела на него в ту пору революционная ода Пушкина «Вольность», а также поэма Байрона о свободолюбивом и храбром корсаре (в изложении одного из литераторов того времени).Там же, в гимназии, впервые обнаружилось в нём призвание сатирика: мальчик стал писать эпиграммы на учителей, на товарищей.
В июле 1837 года Некрасов ушёл из гимназии.
Отец решил отправить его в Петербург, в Дворянский полк — так называлась тогда военная школа, славившаяся бессмысленной и жестокой муштрой. Возможность поездки в столицу привлекала Некрасова, так как он уже несколько лет тайно писал стихи и мечтал напечатать их в столичных журналах.
В конце июля 1838 года шестнадцатилетний подросток после многодневного путешествия в ямщицкой телеге приехал в Петербург с тетрадью стихов и несколькими рублями. «За славой я в столицу торопился», — шутя вспоминал он в позднейших стихах, так как с детства решил сделаться во что бы то ни стало писателем.
ещё в деревне, когда он только собирался в Петербург, его мать, страстно желавшая, чтобы сын стал образованным человеком, не раз говорила ему, что он должен поступить в университет. В Петербурге Некрасов разыскал земляков, учившихся вместе с ним в ярославской гимназии, и те советовали ему исполнить желание матери. Некрасов стал готовиться к университетским экзаменам и даже не сделал попытки поступить в то военное училище, куда направил его отец. Узнав об этом, отец рассердился и прислал грозное письмо, где извещал, что не будет высылать ему денег, если он нарушит отцовскую волю.
Свою угрозу отец привёл в исполнение. Юноша остался в столице без всяких средств. Он часто голодал, не имел пристанища, спал в ночлежных домах, целую зиму ходил без тёплого пальто. Но его влекла литературная работа, и ради неё он обрёк себя на полуголодную жизнь.
Вскоре он исполнил желание матери: в сентябре 1839 года поступил вольнослушателем в университет.
Некоторые его стихотворения были напечатаны в разных журналах, но за них почти ничего не платили, и он продолжал голодать.
В 1840 году Некрасов с помощью друзей напечатал книжку своих юношеских стихов под заглавием «Мечты и звуки».
Книжка не имела успеха. Она была не хуже и не лучше других книжек такого же рода, появлявшихся тогда в несметном количестве. Стихи были очень далеки от тогдашней действительности.
Как и все очень молодые поэты, Некрасов подражал другим стихотворцам. «Кого, бывало, прочту, тому и подражаю»,- вспоминал он в последствии.
Неуспех книги не обескуражил Некрасова. Этот юноша, вышедший из праздной дворянской среды, оказался на диво неутомимым работником. В 1840 и в 1841 годах он написал столько стихотворений, рассказов, сказок, фельетонов, критических заметок, рецензий, комедий, водевилей и т.д., сколько другому не написать за всю жизнь. Не разгибая спины, исписывал он десятки страниц своим стремительным почерком. Недаром он сказал перед смертью, вспоминая свою раннюю юность: «Уму непостижимо, сколько я работал! Господи, сколько я работал!»
Но так мало платили поэту за его колоссальный труд, что и тогда он не спасся от нужды, хотя, казалось бы, одни его пьесы, которые часто ставились в столичных и провинциальных театрах, должны были давать ему изрядный доход.
Бедствовал он долго — лет пять. Эта полуголодная молодость, «убитая под бременем труда», оказала большое влияние на всё его дальнейшее творчество. Именно с этой поры он научился смотреть на явления окружающей жизни суровыми глазами подневольного труженика, который, на себе испытав, каково живётся бедноте в условиях эксплуатации и рабства, навсегда возненавидел притеснителей трудового народа.
Около этого времени Некрасов познакомился и близко сошёлся с великим русским критиком, революционным демократом Белинским, который полюбил юного поэта за его непримиримую ненависть к народным врагам.
Белинский требовал от современных писателей правдивого, реалистичного изображения русской действительности. Под влиянием Белинского Некрасов впервые обратился к реальным сюжетам, подсказанным ему подлинной жизнью,- стал писать проще, без всяких прикрас, о самых, казалось бы, обыденных, заурядных явлениях жизни, и тогда в нём сразу проявились его свежий, многосторонний и глубоко правдивый талант.
Другим учителем Некрасова был Гоголь. Некрасов всю жизнь преклонялся перед ним и ставил его рядом с Белинским. «Мёртвые души», «Шинель», «Ревизор» были для него высшими образцами реалистического искусства. Гоголь, как и Белинский, в глазах Некрасова являлся «народным заступником», обличителем полицейско-самодержавного строя, великим вождём своей родины «на пути сознания, развития, прогресса». У Некрасова есть стихотворение о Гоголе, которое кончается такими строками:
«Со всех сторон его клянут
И, только труп его увидя,
Как много сделал он, поймут,
И как любил он — ненавидя!»
«Любить — ненавидя» — этому научился Некрасов у своих великих наставников. Любить свой народ для Некрасова, как для Гоголя и Белинского, значило ненавидеть его притеснителей, и потому некрасовская поэзия в те годы (начиная с 1845 года) стала поэзией обличения и гнева.
В конце 1846 года Некрасов раздобыл взаймы денег и взял вместе с писателем Иваном Панаевым в аренду журнал «Современник», основанный Пушкиным. В «Современник» перешёл из другого журнала Белинский со всеми своими приверженцами — молодыми передовыми писателями. Таким образом, в журнале Некрасова сосредоточились лучшие литературные силы, объединённые ненавистью к крепостническому рабству.
Некрасов стоял во главе «Современника» без малого двадцать лет (1847-1866), и если бы он не написал ни одного стихотворения, он и тогда заслужил бы благодарную память потомства как величайший журналист своей эпохи.
Начиная с 1855 года наступил наивысший расцвет творчества Некрасова. Он закончил поэму «Саша», где заклеймил презрением так называемых «лишних людей», то есть либеральных дворян, выражавших свои чувства к народу не делами, а громкими фразами. Тогда же написаны им «Забытая деревня», «Школьник», «Несчастные», «Поэт и гражданин». Эти произведения обнаружили в Некрасове могучие силы народного певца. Он стал любимейшим поэтом демократической интеллигенции, которая именно в то время сделалась влиятельной общественной силой в стране.
Когда вышло первое собрание стихотворений Некрасова, книга имела грандиозный успех — такой же, как в своё время «Евгений Онегин» и «Мёртвые души». Царская цензура, испугавшись её популярности, запретила газетам и журналам печатать о ней хвалебные отзывы.
Приближалась эпоха 60-х годов. К тому времени, как был обнародован царский манифест о так называемом «раскрепощении» крестьян (1861), революционные демократы окончательно отмежевались от дворян либерального лагеря и стали разоблачать реакционный характер их деятельности. «Современник» стал боевым органом революционной демократии.
Влияние «Современника» росло с каждым годом, но вскоре над журналом разразилась гроза. В 1861 году умер Добролюбов. Через год был арестован и сослан в Сибирь Чернышевский. Правительство, вступившее на путь мстительной расправы со своими врагами, решило уничтожить ненавистный журнал. Вначале оно приостановило издание «Современника» на несколько месяцев (1862), а потом запретило навсегда (1866).
Долго существовать без журнала Некрасов не мог. Не прошло и двух лет, как он взял в аренду журнал «Отечественные записки»; в качестве соредактора он пригласил М.Е. Салтыкова-Щедрина. Под руководством Некрасова «Отечественные записки» стали такием же боевым журналом, как и «Современник».
В 1876 году Некрасов тяжело заболел. Болезнь была смертельна. Некрасов знал, что его дни сочтены, и потому трудился, превознемогая болезнь. «Ведь каждый день может оказаться последним»,- говорил он. Кроме поэмы «Кому на Руси жить хорошо», над которой поэт работал во время болезни, Некрасов, буквально на смертном одре, создал цикл лирических стихов, где слышится та же боль, та же тревога о народе.
Поэт перенёс мучительную операцию, которая лишь на несколько месяцев отсрочила смерть. Спать Некрасов мог только под сильным наркозом, страдания его были ужасны, и всё же нечеловеческим напряжением воли он находил в себе силы слагать свои «Последние песни».
Когда читатели узнали из этих песен, что Некрасов смертельно болен, его квартира была засыпана телеграммами и письмами.
В «Последних песнях» поэт говорил:
«Скоро стану добычею тленья,
Тяжело умирать, хорошо умереть;
Ничьего не прошу сожаленья,
Да и некому будет жалеть».
Прочтя эти грустные строки (напечатанные в январе 1977 года), студенты нескольких высших учебных заведений Петербурга и Харькова поднесли Некрасову приветственный адрес, в котором говорили:
«Тяжело было читать про твои страдания, невмоготу услышать твоё сомнение: «да и не кому будет жалеть»… Мы пожалеем тебя, любимый наш, дорогой певец народа, певец его горя и страданий; мы пожалеем того, кто зажигал в нас эту могучую любовь к народу и воспламенял ненависть к его притеснителям. Из уст в уста передавая дорогие нам имена, не забудем мы и твоего имени и вручим его исцелённому и прозревшему народу, чтобы знал он того, чьих много добрых семян упало на почву народного счастья».
Особенно растрогал больного прощальный привет Чернышевского, присланный из далёкой Сибири в августе 1877 года. «Скажи ему,- писал Чернышевский одному литератору,- что я горячо любил его как человека, что я благодарю его за доброе расположение ко мне, что я целую его, что я убеждён: его слава будет бессмертна, что вечная любовь России к нему, гениальнейшему и благороднейшему из всех русских поэтов. Я рыдаю о нём. Он действительно был человек очень высокого благородства души и человек великого ума».
Умирающий выслушал этот привет и сказал еле слышным шёпотом: «Скажите Николаю Гавриловичу, что я очень благодарю его… Я теперь утешен… Его слова мне дороже, чем чьи-либо слова…»
Умер Некрасов 27 декабря 1877 года (по новому стилю 8 января 1878 года). Его гроб, несмотря на сильный мороз, провожало множество народа. Перед гробом несли венки: «От русских женщин», «Некрасову — студенты», «Бессмертному певцу народа» и другие. В процессии участвовали члены революционных партий (землевольцы, и южнорусские «бунтари»), проживавшие в столице нелегально. Они несли венок «От социалистов». Вместе с ними вокруг этого венка тесным кольцом сомкнулись многочисленные члены рабочих революционных кружков, которых к тому времени уже было не мало на петербургских заводах и фабриках. Революционеры захватили с собой оружие, твёрдо вознамерившись пустить его в дело, если полиция вздумает отнять венок силой. Над гробом поэта говорили речи Ф.М. Достоевский, В.А. Панаев (друг поэта) и от лица землевольцев — молодой Г.В. Плеханов, который, не стесняясь присутствием тайной и явной полиции, подчеркнул революционное значение поэзии Некрасова. Это были первые похороны писателя с участием революционных организаций передовых рабочих.
В своих воспоминаниях о Некрасове один из современников, хорошо знавший его в течение десятков лет, отозвался о нём так: «Это был человек мягкий, добрый, независтливый, щедрый, гостеприимный и совершенно простой… не заботящийся о завтрашнем дне, когда сегодня надо помочь другому».
Чудесные душевные свойства Некрасова отразились в его поэзии. Её основной источник — горячее сочувствие угнетённым людям:
«Иди к униженным,
Иди к обиженным —
Нам нужен ты».
Этой своей заповеди Некрасов не нарушал никогда. он называл свою музу «печальной спутницей печальных бедняков, рождённых для труда, страданий и оков». Он так и говорил о революции: «великое дело любви».
Но как бы ни были искренни и благородны убеждения Некрасова, он не мог бы воздействовать ими на многие и многие поколения русских людей, если бы был слабым, неискусным писателем, неумело владеющим поэтической формой.
В чём же заключалась великая художественная сила Некрасова?
Прежде всего — в реализме, в правдивом изображении действительности. Поэт был далёк от равнодушно-протокольного, фотографического воспроизведения жизненных явлений. Реализм Некрасова был лирически страстен, исполнен то яростной злобы, то порывистой нежности. В стихотворении «Элегия» поэт говорит о себе:
«Народному врагу проклятия сулю,
А другу у небес могущества молю».
Изобразить или отразить современную жизнь Некрасову было мало, он страстно жаждал переделать её. Его реализм был действенным. Это был реализм борца.
Некрасов в своих произведениях всегда оценивал людей и события с точки зрения интересов трудового народа.
Огромно разнообразие поэтических форм и жанров, которые были доступны Некрасову.
Одной из наиболее излюбленных форм была форма песни. Ею Некрасов владел в совершенстве. Недаром он называл многие свои стихотворения песнями: «Песня Ерёмушке», «Колыбельная песня», «Песня убогого странника». В них именно такая конструкция, такой ритмосинтаксический строй, какие свойственны песням. Уже то, что многие стихотворения Некрасова — такие, как, например, знаменитая «Тройка», «Ой, полна, полна коробушка» (из поэмы «Коробейники»), «Огородник», «Зелёный шум», «Катерина», — до сих пор поются как народные песни, свидетельствует о его мастерстве в области песенной лирики.
Но песня — не единственный жанр поэзии Некрасова. Он был мастером стихотворных новелл, то есть повестей и рассказов в стихах, — таких, как «Саша», «Русские женщины», «Коробейники». Ни один из его современников не мог бы сравниться с ним в этом повествовательном жанре.
Таким же мастером был он в области глубоко интимной лирики. Вспомним хотя бы его гениальное стихотворение «Рыцарь на час», над которым рыдал Чернышевский.
И еще один жанр был доступен Некрасову — обличительная, грозная сатира, в которой едкая ирония так часто сменяется то слезами обиды и боли, то взрывами неистовой ярости («Размышления у парадного подъезда», «Железная дорога»).
Так же великолепно владел он еще одним поэтическим жанром — торжественной, патетической ораторской речью. Этот жанр чрезвычайно далёк от фольклора и, можно даже сказать, противоположен ему. Но диапазон некрасовской поэзии был так необъятно широк, что и в этой, казалось бы, чуждой Некрасову форме поэт создал такие образцы декламационной, патетической речи, как «Родина», «Элегия», «Муза» и многие другие. В этом жанре он прямой продолжатель Лермонтова, который оказал сильнейшее влияние на его творчество.
Всё разнообразное своё поэтическое мастерство Некрасов полностью отдал на служение народу. Его стихами впервые в истории заговорило о своих муках и нуждах трудовое крестьянство, пробуждающее к революционной борьбе.
Добролюбов писал в 1860 году от лица революционной демократии:
«Нам нужен был бы теперь поэт, который бы с красотою Пушкина и силою Лермонтова умел продолжить и расширить реальную, здоровую сторону стихотворений Кольцова».
Из дальнейших его статей можно было понять, что этот поэт уже есть и что этот поэт — Некрасов. В одном из своих писем Добролюбов говорил о Некрасове:
«Любимейший русский поэт, представитель добрых начал в нашей поэзии, единственный талант, в котором теперь есть жизнь и сила».