Марина Цветаева
Марина — имя греческое. По-русски будет: «морская». Даже если мы никогда не видели живого моря, само слово «море» кажется знакомым. Потому что кровь, что в нас течёт, и небо, что над нами, — всё это МОРЕ. Потому что «море» — это МНОГО.
Поэт Марина Цветаева очень похожа на своё имя. В ней тоже было это МНОГО. Много силы, много характера, порой — капризов, обид, но главное — это много любви.
Она любила, как любят дети, потому что в душе сама была ребёнком. Но дети только догадываются, что любовь в жизни главное, что на ней, на любви, всё и держится. Ведь в каждой душе, как в семье, рядом живут и ребёнок, и взрослый. И если взрослый настаивает на своём, ребёнок упрямится. И это понятно! Ведь живёт он в первый раз, сию секунду, а её никогда раньше не было.
Сейчас тогдашнюю Марину считали бы трудным ребёнком. Слишком упряма, слишком смела — не по-девчоночьи! — всего слишком. Она и сама о себе написала: «Я слишком сама любила смеяться, когда нельзя!»
Эти стихи о смерти — они просты и ясны каждому, и ребёнку тоже, хотя они вроде бы о том, чего ребёнок не понимает. Понимание для стихов на самое важное. Запомниться — важнее. Само звучание цветаевских строчек доходит прежде, чем успеваешь понять. Тот, кто понял, — тот уже взрослый. А ведь рождаемся-то мы маленькими…
Конечно, есть у Марины Ивановны и стихи запутанные. Чем дальше она уходила от собственного детства, тем труднее ей писалось. Иногда и крик, и стон как бы заслоняли сам стих.
Чувство дома — и было для Цветаевой спасительным, как бы ни складывалась судьба. Дома, где постоянно какой-нибудь праздник — то пасха, то Рождество, то просто гости. Детское чувство всегда было с Мариной. Оно только усиливалось после ранней смерти матери, Марии Александровны. Усилилось, когда Марина с девятилетней дочерью уехала к мужу, бывшему «белому» офицеру, в Прагу. Всё в ней только усиливалось с годами — это и есть талант. три года она прожила, ничего о муже не знаю, — и при первом же известии бесповоротно решила ехать. Потому что для неё дом — это там, где ДОМ, где семья вместе, в кругу, в любви.
Это место, куда ДУША ЛЕТИТ.
Гражданская война разделила для Цветаевой её дом личный и её огромный ДОМ — Россию. Им уже не дано было срастись вновь. Хотя Марина Ивановна и возвратилась, подозрительность и страх встретили её. Встретили и ужаснули. Казалось, что бежать уже больше некуда. Ведь и Германия была для Марины своя, родная: одна из бабушек — немка. Вдобавок мужа по приезде почти сразу арестовали и расстреляли, дочь Алю — отправили в один из концлагерей… У миллионов было так же, или почти так же, но Марина не понимала и не любила чисел. Её лишённая пристанища и поддержки родных душа испытаний не выдержала.
Она ушла из жизни сама. Так и остался для Марины настоящий, земной, тёплый ДОМ мечтой.
Цветаева с детства раз и навсегда выбрала себе судьбу — любить героев. И не просто героев, а героев проигравших, героев несбывшейся мечты. Если полководца, то Наполеона, сосланного доживать на остров. Если царицы — то Софью, проигравшую власть младшему своему брату, Петру I. А заодно всех побеждённых. Каждого, для кого игра стала жизнью. И кого жизнь за это отметила особым даром — поражением.
Ведь и она, Марина Ивановна, Марина, Муся, — здесь, на Земле, проиграла всё. Она была той самой синицей из сказки, которая море подожгла, то есть себя, потому что она-то и была морем. И что можно с морем сделать? Войти в него. В ту частичку его, как раз по тебе. Довериться и войти. Мы всегда будем меньше моря. Но в чём-то оно беззащитнее нас. Впрочем, уже давно известно: наша кровь и морская вода — одно целое.
А. Самарцев (1990 г.)