Саша Чёрный
Настоящее имя Саши Чёрного — Александр Михайлович Гликберг.
Александр родился в 1880 году в Одессе в еврейской семье провизора, агента торговой фирмы. В семье было пятеро детей, двоих из которых звали Саша. Блондина называли «белый», а брюнета — «чёрный». Так впоследствии появился псевдоним — Саша Чёрный.
Александр поступил в белоцерковскую гимназию. Для этого родителям пришлось крестить Александра. Но в гимназии он проучился недолго. Он сбежал из дома, стал нищим и начал попрошайничать. О его судьбе написали в газете. А житомирский чиновник К.К. Роше, растроганный этой историей, взял мальчика к себе. Роше К.К. много занимался благотворительностью и очень любил поэзию. Этот человек оказал большое влияние на Александра и его последующую жизнь.
В 1905 году Александр переехал в Санкт-Петербург. В журналах «Зритель», «Альманах», «Маски» и др. были опубликованы сатирические стихи Александра. Эти стихи и принесли ему известность.
27 ноября 1905 года было напечатано первое стихотворение «Чепуха» под псевдонимом «Саша Чёрный». Публикация этого стихотворения привела к закрытию журнала «Зритель». Поэтический сборник «Разные мотивы» был запрещён цензурой. Саша Чёрный опубликовал много стихотворений, сатирических, иронических, бичующих мещанство, пошлость, стихотворений скорее грустных, чем весёлых.
В 1906 Саша Чёрный уехал в Германию, где продолжил образование в университете.
Вернувшись в Петербург в 1908 году, Саша Чёрный сотрудничал с журналом «Сатирикон». Он выпустил сборники стихов «Всем нищим духом», «Невольная дань», «Сатиры», публиковался в журналах и газетах. Саша Чёрный стал известным как детский писатель. Поэт дал название своему сборнику детских стихов «Детский остров». Стихи для детей явились маленьким островом, на котором поселились нежность, застенчивая доброта, смешливое озорство. Детские стихи Саши Чёрного писались в эмиграции. В своих стихах автор создаёт родной островок среди бушующих волн чужбины. Он пишет детям, для которых надо сохранить родной язык. Своих детей у поэта не было, но он умел беззаботно, совсем не так, как папа с мамой, играть и баловаться:
Тихонько-тихонько, прижавшись друг к другу,
Грызём солёный миндаль.
Нам ветер играет ноябрьскую фугу,
Нас греет русская шаль. («Мой роман»)
Об этом стихотворении замечательный знаток детской литературы Корней Чуковский писал так: «…певучее, неотразимо лиричное, с таким упоительным ритмом, с таким глубоким поддекстом умиления, нежности и лютой эмигрантской тоски — …это стихотворение о трёхлетнем ребёнке…».
Во время Первой мировой войны Саша Чёрный служил рядовым при полевом лазарете и работал как прозаик. На фронте был написан его лирический цикл «Война».
В 1920 году Саша Чёрный эмигрировал. Он жил в Литве, Берлине и Риме, а в 1924 году переехал в Париж. В 1929 году приобрёл участок земли на юге Франции, построил свой дом, куда приезжали русские писатели, художники, музыканты.
Саша Чёрный скончался от сердечного приступа 5 августа 1932 года. Рискуя жизнью, он помогал в тушении пожара на соседней ферме, придя домой, слёг и больше не поднялся. Похоронен на кладбище Лаванду.
Детям
Может быть, слыхали все вы — и не раз,
Что на свете есть поэты?
А какие их приметы,
Расскажу я вам сейчас:
Уж давным-давно пропели петухи…
А поэт ещё в постели.
Днём шагает он без цели,
Ночью пишет всё стихи.
Беззаботный и беспечный, как Барбос,
Весел он под каждым кровом,
И играет звонким словом,
И во всё суёт свой нос.
У него есть белоснежный резвый конь,
Конь-Пегас, рысак крылатый,
И на нём поэт лохматый
Мчится в воду и в огонь…
Ну так вот, — такой поэт примчался к вам
Это ваш слуга покорный,
Он зовётся «Саша Чёрный»…
Почему? Не знаю сам.
Здесь для вас связал в букет он, как цветы,
Все стихи при свете свечки,
До свиданья, человечки! —
Надо чайник снять с плиты…
Приставалка
— Отчего у мамочки
На щеках две ямочки?
— Отчего у кошки
Вместо ручек ножки?
— Отчего шоколадки
Не растут на кроватке?
— Отчего у няни
Волосы в сметане?
— Отчего у птичек
Нет рукавичек?
— Отчего лягушки
Спят без подушки?
— От того, что у моего сыночка
Рот без замочка.
Плакса
Визг и слёзы. По дорожке
Мчатся голенькие ножки,
Пляшут бантики на юбке,
Нос горит, раскрыты губки,-
Вот блоха!
Уронила с маком пышку,-
Испугалась пе-ту-ха!..
То ли дело быть мальчишкой —
Ха-ха-ха!
Мой роман
Кто любит прачку, кто любит маркизу,
У каждого свой дурман, —
А я люблю консьержкину Лизу,
У нас — осенний роман.
Пусть Лиза в квартале слывет недотрогой, —
Смешна любовь напоказ!
Но всё ж тайком от матери строгой
Она прибегает не раз.
Свою мандолину снимаю со стенки,
Кручу залихвастски ус…
Я отдал ей все: портрет Короленки
И нитку зеленых бус.
Тихонько-тихонько, прижавшись друг к другу,
Грызём солёный миндаль.
Нам ветер играет ноябрьскую фугу,
Нас греет русская шаль.
А лизин кот, прокравшись за нею,
Обходит и нюхает пол.
И вдруг, насмешливо выгнувши шею,
Садится пред нами на стол.
Каминный кактус к нам тянет колючки,
И чайник ворчит, как шмель…
У Лизы чудесные теплые ручки
И в каждом глазу — газель.
Для нас уж нет двадцатого века,
И прошлого нам не жаль:
Мы два Робинзона, мы два человека,
Грызущие тихо миндаль.
Но вот в передней скрипят половицы,
Раскрылась створка дверей…
И Лиза уходит, потупив ресницы,
За матерью строгой своей.
На старом столе перевернуты книги,
Платочек лежит на полу.
На шляпе валяются липкие фиги,
И стул опрокинут в углу.
Для ясности, после её ухода,
Я все-таки должен сказать,
Что Лизе — три с половиною года…
Зачем нам правду скрывать?
Колыбельная
(для маленького брата)
Баю-бай! Васик-бай!
Ты, собачка, не лай!
Ты, бычок, не мычи!
Ты медведь, не рычи!
Волк, миленький, не вой,
Петушок, дружок, не пой!
Все должны теперь молчать:
Васик хочет спать…
Баю-бай! Васик-бай!
Ножками не болтай,
Глазками не моргай,
Смеяться не надо,
Ладушко-ладо!
Спи, толстый мой голыш…
Мухи, кыш! мухи, кыш!
Не сметь его кусать —
Васик хочет спать…
Баю-бай! Васик-бай!
Жил в зверинце попугай,
Зелёный и гладкий,
На жёлтой подкладке.
Всё кричал он и кричал,
Всё не спал он и не спал.
Прибежал вдруг котик,
Прыгнул на животик,
Баю-баю-баю —
И съел попугая…
Раз-два-три-четыре-пять!
Пузырей не пускать!
Спать!…
А не то нашлепаю!
Песня мухи
Зу-зу-зу —
Пол внизу
Я ползу по потолку
В гости к чёрному крючку.
Зы, как жарко, зу-зу-зу,
Ах, как чешется в глазу!
На клеёнке на столе
Капля сладкого желе…
Зы-зы, мальчик, это что!!
Взял слизал, а мне-то что?!..
Зынь — дзынь!
Полечу скорей в окошко.
Там за ёлкой на дорожке
Много корочек от дынь.
Дзынь!
***
Что ты тискаешь утёнка?
Он малыш, а ты — большой.
Ишь, задравши головёнку,
Рвётся прочь он всей душой…
Ты представь такую штуку, —
Если б толстый бегемот
Захотел с тобой от скуки
Поиграть бы в свой черёд?
Взял тебя бы крепко в лапу,
Языком бы стал лизать,
Ух, как стал бы звать ты папу,
И брыкаться, и кричать!..
Ты снеси утёнка к утке,
Пусть идёт купаться в пруд.
Лапы мальчика не шутки,
Чуть притиснешь — и капут.
Про Катюшу
На дворе мороз,
В поле плачут волки.
Снег крыльцо занес,
Выбелил все ёлки…
В комнате тепло,
Печь горит алмазом,
И луна в стекло
Смотрит круглым глазом.
Катя-Катенька-Катюшка
Уложила спать игрушки:
Куклу безволосую,
Собачку безносую,
Лошадку безногую
И коровку безрогую —
Всех в комок,
В старый мамин чулок
С дыркой,
Чтоб можно было дышать.
«Извольте спать!
А я займусь стиркой…»
Ай, сколько пены!
Забрызганы стены,
Тазик пищит,
Вода болтается,
Катюша пыхтит,
Табурет качается…
Красные лапки
Полощут тряпки,
Над водою мыльной
Выжимают сильно-пресильно —
И в воду снова!
Готово!
От окна до самой печки,
Словно белые овечки,
На веревочках висят
В ряд:
Лошадиная жилетка,
Мишкина салфетка,
Собачьи чулочки,
Куклины сорочки,
Пеленка
Куклиного ребенка,
Коровьи штанишки
И две бархатные мышки.
Покончила Катя со стиркой,
Сидит на полу растопыркой:
Что бы еще предпринять?
К кошке залезть под кровать,
Забросить за печку заслонку
Иль мишку подстричь под гребёнку?..
Враги
— Гав, гав! Скверная кошка!
Извела мои нервы собачьи совсем…
Эй, ты слезай скорее с окошка,
Гав, гав! Я тебя съем!
Клочки полетят от кошачьей шубы!
Твой рыжий хвост разгрызу пополам!!
Узнаешь ты, ведьма, собачьи зубы!
Гав, гав! Я тебе дам!
— Фыр, фыр! Попрыгай-ка, шавка!
Будешь сегодня без носа и глаз…
Глупая злюка! Невежа! Шершавка!
Ну-ка, попробуй, — залай еще раз…
Брысь! Мои когти как острая бритва…
Я тебя трогаю? Экий балбес!
Лаешь? Ну ладно, — битва так битва…
Только прицелюсь — взвизгнешь, как бес!
Как кот сметаны поел
Жили-были мышки,
Серые пальтишки.
Жил ещё кот,
Бархатный живот.
Пошёл кот к чулану
Полизать сметану.
Да чулан на задвижке,
А в чулане мышки…
Сидит кот перед дверцей,
Колотится сердце,-
Войти нельзя!
Вот запел кот,
Бархатный живот,
Тоненьким голосишком
Вроде мышки:
«Эй вы, слышь!
Я тоже мышь,-
Больно хочется есть,
Да под дверь не пролезть…
Вымажте лапки в сметане,
Да высуньте под дверку.
Скорей, глухие тетерьки!
Я полижу,
Спасибо скажу…»
Поверили мышки
Коту-плутишке,
Высунули лапки…
А кот цап!..
Со всех лап…
Вытащил за лапки,
Сгреб в охапку
И в рот!
Крокодил
Я угрюмый крокодил
И живу в зверинце.
У меня от сквозняка
Ревматизм в мизинце.
Каждый день меня кладут
В длинный бак из цинка,
А под боком на полу
Ставят керосинку.
Хоть немного отойдёшь
И попаришь кости…
Плачу, плачу целый день
И дрожу от злости…
На обед дают мне суп
И четыре щуки:
Две к проклятым сторожам
Попадают в руки.
Ах, на нильском берегу
Жил я без печали!
Негры сцапали меня,
С мордой хвост связали.
Я попал на пароход…
Как меня тошнило!
У! зачем я вылезал
Из родного Нила?..
Эй, ты, мальчик, толстопуз, —
Ближе стань немножко…
Дай кусочек откусить
От румяной ножки!
Воробей
Воробей мой, воробьишка!
Серый, юркий, словно мышка.
Глазки — бисер, лапки — врозь,
Лапки — боком, лапки — вкось…
Прыгай, прыгай, я не трону —
Видишь, хлебца накрошил…
Двинь-ка клювом в бок ворону,
Кто ее сюда просил?
Прыгни ближе, ну-ка, ну-ка,
Так, вот так, еще чуть-чуть…
Ветер сыплет снегом, злюка,
И на спинку, и на грудь.
Подружись со мной, пичужка,
Будем вместе в доме жить,
Сядем рядышком под вьюшкой,
Будем азбуку учить…
Ближе, ну еще немножко…
Фурх! Удрал… Какой нахал!
Съел все зерна, съел все крошки
И спасибо не сказал.
Слон
— «Слоник, слоник, настоящий слон живой, —
Отчего ты всё качаешь головой?»
— «Оттого что, потому что, потому, —
Всё я думаю, дружок, и не пойму…
Не пойму, что человек, такой малыш,
Посадил меня в клетушку, словно мышь…
Ох, как скучно головой весь день качать!
Лучше брёвна дали б, что ли, потаскать…»
— «Слоник, слоник, не качай ты головой!
Дай мне лучше поскорее хобот свой…
Я принёс тебе из бархата слона,
Он хоть маленький, но милый. Хочешь? На!
Можешь мыть его, и нянчить, и лизать…
Ты не будешь головой теперь качать?..»
