Письмо девятое
Наша Гута Моисеевна была сторонницей товарища Лысенко. И нас она заставляла придумывать и делать опыты, подтверждающую теорию и идеи этого великого академика. В том числе, что, изменяя внешние условия (кормление, температуру, влажность), можно постепенно из рыбы вывести птицу.
Каждый должен быть придумать себе что-то сам. Кто-то, например, держал двух рыбок в двух банках. Одну в ванне в темноте, другую на окошке в светлоте. И окошечная рыба оставалась карась карасём.
А ванная постепенно меняла окраску и форму и становилась пещерной.
Кто-то поливал обычный чеснок известковой водой, и чеснок у него становился горным.
Кто-то подсаживал цыплёнка к щеглам и доказывал, что в цыплёночном писке появились щеглиные нотки.
Но на самом деле никто никаких опытов не придумывал и не проводил. А просто перед самыми экзаменами мы вспоминали о том, что весь год должны были проводить исследовательские работы. И что ничего не сделали. И тогда каждый кидался куда-нибудь: в зоомагазин, в огород, на окно к бабушкиным гераням и спешно выдумывал себе то, над чем он целый год трудился. И вот результаты:
— Этого котёнка вскормила курица. Он по ночам кудахчет.
— Этот петух всё время питался хлебными крошками, вырезанными в виде гаек. Положите перед ним десяток гаек, он их съест.
— Вот эта герань сначала была фикусом. Видите, как она пахнет? То есть нюхните! А фикус мы поливали раствором герани.
— Эта лягушка выросла рядом с радио приёмником. Поэтому она квакает в виде сигналов точного времени.
Рекорд побил Жаров Герман. Он принёс какую-то квёлую растительность типа чайной розы и сказал:
— Этот цветок завял, потому что стоял около приёмника, по которому передавали вражескую пропаганду.
Этим цветком все заинтересовались. Особенно папа Славы Рубцова. Работник какой-то гражданской организации с военным уклоном.
На каких волнах он больше всего вянет? От каких радиостанций? И кто ещё слушает эти станции, кроме цветка?
Ну а Жаров Герман был не самой светлой головой в области ботаники, биологии и политики. Своим «экспериментом» он чуть не отправил родителей в Сибирь. Слава богу, что у него: а) не было родителей, он жил с дядей; б) не было приёмника, была радиоточка. А от нашей радиоточки всё должно расцветать и цвести. И если у него что-то не очень расцветало, то потому, что он создал для опыта «нечистые» условия. Он с дядей дворником жил в подвале. Света мало шло.
А мы вывод сделали:
«Прежде чем научный или экономический опыт провести, необходимо под него марксисткую базу подвести».
Татьяна, ты меня измучила своими письмами к ребёнку. Вернее, моими. На этом кончаю. Если напишешь мне сама и задашь вопросы, буду на них отвечать. Буду создавать «Приложение к письмам к ребёнку».
А пока напишу финал. Чтобы его потом не забыть.
Мы всю нашу школьную жизнь воевали с учителями. Даже с самыми лучшими. И только в выпускной вечер мы безумно полюбили их. (Что надо было, конечно, сделать 7-10 лет назад.) Мы полюбили их за то, что они относились к нам серьёзно. Что воевали с нами за нас. И не отступали ни в чём. Хотя им проще было уступить хулигану, подсказать недоумку, выгнать неисправимого.
Мы кидались в них снежками, придумывали прозвища, лили кислоту на стулья, чтобы испортить единственный выходной костюм.
А сейчас они нами гордятся. А мы все, все, от Жарова до Киселёва, от Муравьёва и до меня, все их очень любим. И своих детей с удовольствием отдадим в их противные, формальные, злопамятные руки.
И тебя тоже!
Всё, привет. Ура!
(Э. Успенский)
