Письмо восьмое
…Схватил, значит, бомбу Алик Сердюков. И под парту. Одно рукой диктант пишет про Муму, другой рукой бомбу разминает, радуется. Сколько пластилина у него. Хочешь — бюсты людей лепи, Хочешь — ужа. Хочешь — пирожок хлопательный сделай. Хочешь — чернильную бомбу для задних рядов.
А учительница Елизавета Петровна заметила, что он что-то рукой под столом делает.
— Интересно, — говорит,- почему это наш Сердюков руки под столом держит? Что он там делает? Не иначе как диктант с книжки великого Тургенева списывает.
— Я не списываю диктант с книжки великого Тургенева. Я пластилин мну,- отвечает Сердюков. И руку с бомбой протягивает.
Задние ряды аж побледнели. Нашёл время пластилин мять! Что сейчас будет!
— Давай твой пластилин сюда,- приказывает строгая Елизавета Петровна.
И пластилин схватила. Караул! И точно. Как он у неё в руке жахнет! И вся наша учительница синей стала. Даже фиолетовой. Не до диктанта ей.
— Кто это сделал? — спрашивает.
Все молчат.
— Кто это сделал? Признавайтесь! Ему ничего не будет.
И долгая пауза повисла.
Тут у наших нервы не выдержали. Встаёт тихий Артур Рожин и признаётся:
— Это я.
— Поди сюда,- говорит Елизавета Петровна.
Он подошёл. Вдруг она как даст ему подзатыльник.
— Уходи вон из школы и без родителей не приходи. Негодяй!
И получил признательный Рожин на всю катушку со всех сторон. А когда разбор шёл на пионерском (может, на комсомольском, уже не помню) собрании, вдруг встал правдивый Киселёв и говорит:
— Я Рожина осуждаю. Но мне только непонятна позиция учительницы. Она же ведь, Елизавета Петровна, сказала, что ему ничего не будет. Если он признается. Он и признался. А ему всё есть. Может, она тоже не во всём права. Я хочу, чтобы мне ответили старшие товарищи.
Старшие товарищи сказали, что потом ему всё объяснят. Отдельно. И объяснили потом.
Что учительница Елизавета Петровна, как учительница и как человек, может Рожина простить. И ему с этой стороны ничего не будет. Но как педагог, как советский педагог, она не может столь вопиющее безобразие оставить без последствий.
— Понятно вам?
Непонятно почему, но Киселёв всё понял и сказал:
— Понятно.
А мы такой вывод сделали:
«Если старший товарищ говорит, что за это ничего не будет, опыт показывает, что он очень скоро об этом забудет».
Потому что если не будет ничего,
То и спрашивать об этом нечего.
А сейчас я начну тебе рассказывать, Таня, очередную и, наверное, последнюю историю про Гуту Моисеевну — учительницу ботаники — и про её увлечение великим учением великого учёного Лысенко.
Был тогда в нашей стране жутко знаменит учёный академик Лысенко. Он законы политики на растительный мир перенёс. Есть такой политический закон, что разные мелкие события, накопившись в обществе, дают один большой результат. Например, создали колхозы, построились ГЭС, освоили новые пространства, а в результате построен социализм.
И Лысенко приблизительно такое же нёс в ботанике. Много мелких задач — яркое солнце, тёплые дожди, короткие зимы и прочее — могут из берёзовой рощи банановую сделать.
(Э. Успенский)
